Не стоит тратить время на сомнительные сайты знакомств, выбрав для себя самый удачный способ найти вторую половинку на strelkiss. Сейчас многие интересуются чем-либо, не знают, где найти нужные контакты. Это и не удивительно, так как каждый нуждается в справочной службе В последнее время все большей популярности приобретает отопление домов посредством газовых баллонов. Для владельцев домов с площадью до В настоящее время множество компаний прибегают к услуге аутсорсинга. Ее суть заключается в передаче некоторых обязанностей и выполнение RSS подписка.
В настоящее время на сайте постоянно пополняются новые анкеты участников, которые объединены единой целью — найти для себя партнера по жизни или для приятного времяпрепровождения Кроме того, руководство сайта знакомств постоянно добавляет новые опции и функции, существенно облегчающие выполнение тех или иных задач, которые в обязательном порядке должны выполняться. Похожие материалы:. Имя E-mail Тема Сообщение. О блоге Контакты Реклама Свежие записи. Профессиональное сопровождение бухгалтерских услуг предприятия.
И тогда ты уже не сможешь с ней сотрудничать, помогать заключенным. У нас и закона до сих пор нет, который бы как-то регламентировал этот вид деятельности в интересах заключенных.
Пока все решает система. Захотят - пустят, а нет, то и нет. Получается, надо что-то выбирать. На Западе, как я наблюдала, действительно, все устроено правильно - те организации, которые работают внутри тюрьмы, сами систему не критикуют, хотя информацию доносят до нужных инстанций. А те уже - критикуют. У них развитое гражданское общество, которое предусматривает любые нужные функции, в том числе и разделение труда там, где это необходимо. Ведь хотя европейские тюрьмы достаточно цивилизованы, давно находятся под пристальным вниманием государства, общества и общеевропейских структур, в них все равно бывают нарушения прав человека и довольно тяжелые.
Такова природа тюрьмы - даже новейшее медицинское оборудование в ней легко становится орудием пыток, как сказал один философ. И поэтому постоянное присутствие в тюрьме "посторонних" людей - активистов или волонтеров - становится залогом ее более или менее нормального функционирования, ее "человеческого лица", если мне будет позволено так сказать.
И многие ответственные работники "там" давно это поняли и не отгоняют людей от тюрьмы, как У нас все это сложилось иначе. Вернее - у нас все иначе, потому что гражданское общество пока не сложилось. Мы живем в парадоксальное время, в парадоксальном месте. У нас потеряны традиции попечения заключенных, общество тюрьмой не интересуется - с навыками утрачен и интерес.
Узница женской колонии о лесбийской любви, заколотых детях и беспределе
Нет постоянных структур ни в государстве, ни в обществе, которые бы занимались именно этой проблемой, кроме правоохранительных органов, разумеется, но у них свои интересы. Ниша не заполнена, это создает разряженное пространство. Которое, согласно физическому закону, втягивает все, что вольно или невольно оказывается поблизости. Именно так случилось и со мной.
Я начала свою работу с системой с критики - приняв участие в мониторинге положения женщин-заключенных, к которому была привлечена международной организацией 1 - она была одной из ти европейских организаций из такого же количества стран, которые сумели выполнить этот проект 2.
Обнаружив ужаснувшие меня подробности женской тюремной жизни, я увидела и пути их преодоления. И кроме подробных описаний, которые вполне сойдут за жесткую критику, я опубликовала рекомендации, обращенные к целому ряду государственных и негосударственных структур. Но так как давно уже не советую того, что не в силах делать сама, то я стала свои рекомендации выполнять.
Это произошло незаметно, однако через несколько лет именно конструктивный вид деятельности оказался в моей работе основным, а жесткая критика отступила на второй план. Я начала сотрудничать с женскими тюрьмами, главным образом - с одной из них. И работаю с ней уже пять лет.
Впрочем, здесь тоже была предыстория. Едва ли бы я вынесла частые за это время я побывала там более 30 раз и долгие от 3 дней до недели пребывания в исправительном учреждении, да и продуктивная деятельность едва ли была бы возможна, если бы у меня не сложились хорошие и даже в чем-то исключительные отношения с персоналом. Дело в том, что администрация этой женской колонии состояла из людей, не потерявших способности к самопознанию и познанию мира.
И - интерес к нему, что само по себе - редкость и чудо. На неискушенный взгляд, чудо это выглядело вполне буднично: начальник учреждения ознакомился с нашими рекомендациями, счел их справедливыми и приступил к их реализации. Таким образом, мы стали соратниками. Конечно, не за один день все так чудесно сложилось, были разные проблемы - и недоверие, и отторжение, но главная линия неуклонно сохранялась и даже наращивалась. Сотрудничество развивалось и двигалось по самому наилучшему сценарию - от единичных взаимодействий - оказания юридической или материальной помощи до системной, программной работы, охватившей и привлеченные нами общественные силы, и осужденных, и персонал.
Доверие же, в результате столь эффективного сотрудничества, тоже нарастало и казалось уже незыблемым. Но другая, хоть слегка и отошедшая на второй план, сторона моей деятельности, а именно - критическая, аналитическая работа, исследования, мониторинг, работа со СМИ, - внезапно оказала сокрушительное воздействие на эти волшебные результаты. Я могу, конечно, утешать себя тем, что это должно было рано или поздно произойти, учитывая возросшую за последнее время государственную цензуру, контроль за СМИ, да и за общественными организациями.
Хотя, казалось бы, все возникло почти случайно - я со своей темой попросту попала в желтый массмедийный скандал. Дело в том, что еще в период своего первого знакомства с уголовно-исполнительной системой, во время того самого международного мониторинга женских пенитенциарных учреждений, я выявила несколько абсолютно неприемлемых практик в отношении женщин. Одна из них - насильственная и незаконная стрижка волос. Стрижки волос в тюрьмах - обычное дело. Но в них просматривается большое содержание: и своеобразная попытка улучшить гигиену в условиях скученности и антисанитарии, и элементы дисциплины и наказания - лишь сравнительно недавно удалось добиться запрета на бритье волос и бороды у мужчин-осужденных, включить это пунктом в правила внутреннего распорядка учреждений 3.
О женщинах, конечно, в этих правилах и речи нет - само собой, что женщина может, да и должна иметь на голове волосы. А иначе на кого же она будет похожа? И это свято соблюдается в колониях. Более того - руководство женских исправительных учреждений приветствует именно длинные волосы, так как в женской тюремной субкультуре короткая стрижка - это признак "мальчика", символ женского гомосексуализма, который в системе не поощряется, так как является злостным нарушением режима. Однако в СИЗО все иначе. В свое время я опубликовала ряд интервью с осужденными женщинами, которые рассказывали мне о тяготах тюремной жизни 4.
Все они, хотя я беседовала с женщинами в разных колониях, в один голос утверждали, что в предварительном заключении хорошие, длинные волосы стригут почти всегда. Как правило. Чаще всего - на "сборке" - то есть в приемном отделении, во время поступления. Объясняя свои действия педикулезом, угрожая наручниками и бритьем наголо в случае отказа и сопротивления.
Некоторые видели, как волосы аккуратно складывают в целлофановые пакеты; женщины объяснили мне, что это, как они позже узнали - на продажу 5. От себя добавлю - такое бывает далеко не везде. Чаще всего в больших городах, где сравнительно легко найти хорошо оплачиваемую работу на промышленных предприятиях и в других сферах, и непопулярная в народе тюремная профессия привлекает только уж совсем отчаявшихся людей.
В городах же провинциальных государственная служба, дающая более или менее удовлетворительный и регулярный заработок, имеет спрос, и в тюрьму не так уже просто устроиться, и люди работой своей дорожат В свое время я предприняла много усилий, чтобы привлечь к обнаруженным фактам стрижки, избиения, "гинекологические" досмотры и прочее внимание общества и государственных структур, имеющих право надзора за пенитенциарными учреждениями.
Но внимание не привлеклось. Где-то "факты не подтвердились", а откуда-то и ответа не поступило. Но никого это безобразие, по правде говоря, не удивило, не обеспокоило, и я, в конце концов, переключившись на другие проблемы и виды деятельности, к этой теме стала возвращаться редко. Однако через пять лет тема вернулась ко мне сама. Как бумеранг, посланный в никуда, описав круг во времени и в пространстве, она вернулась в исходную точку. Причем - с Запада. Несколько месяцев назад мне задали по телефону вопрос о возможности попадания волос женщин-заключенных в парикмахерские салоны.
Я рассказала, что знала: что в г. Мой подробный рассказ был опубликован в английской газете в следующем виде: "Если вы попадаете в тюрьму с длинными красивыми волосами, шансы на то, что они останутся нетронутыми, очень малы. Женщинам говорят, что их стригут ради гигиены, из-за вшей, но это неправда. Надзиратели стригут им волосы, потому что хотят сделать маленький бизнес на стороне". Из английской газеты 6 , где, оказывается, эта информация упоминалась в связи с наращенными волосами жены известного футболиста и была частью светской хроники, она, претерпевши обратный перевод, попала и на страницы отечественной прессы.
Тюремные группы в соцсетях: рука помощи и новые знакомства
Разгорелся скандал. Вот здесь я позволю себе указать другие причины, которые обращают в пепел почти любые попытки осветить, проработать сложную проблему через средства массовой информации. Но если для англичан, в конце-то концов, слово "тюрьма" действительно имеет всеобъемлющий характер, и им описываются все виды заключения - до суда, после суда, то в нашей системе уголовного правосудия дело обстоит совсем иначе. В узком смысле она осталась, впрочем, и как термин, обозначающий вид исправительных учреждений, применяемый для осужденных за особо тяжкие преступления 7. Говорить в таком конкретном случае, как этот, слово "тюрьма" - значит не говорить ничего.
Это настолько широкое обобщение, что представители силовых структур, ответственные за то, что происходит у нас в местах принудительного лишения свободы, только рассмеются: "А у нас женщины в тюрьмах не сидят!
Таким образом, вся возможная положительная энергия этого газетного скандала я имею в виду, ту его часть, которую можно рассматривать как сигнал о правонарушениях, незаконных практиках, данный для того, чтобы практики эти преодолевать бесследно рассеялась, оставив после себя только гадкое недоумение. Я попала под шквал звонков из средств массовой информации: от малоизвестных газет до газеты "Известия", от Севы Новгородцева до программы "Намедни". Весь этот нездоровый интерес был связан с футболистом и его женой, а страдания заключенных были лишь острой приправой к "сладкой парочке" и сами по себе никого не трогали У меня порой возникает странное ощущение, что многие журналисты, несмотря на свой чрезвычайно заинтересованный, вдумчивый, внимательный вид - не слушают, не вникают, не понимают; что у них уже есть заранее подготовленная схема, на которую они хотят нарастить плоти, набрать фактуру, иными словами, подогнать услышанное под уже готовое.
Цель, кстати, такого рода замыслов мне не ясна. Хотя недавно услышала интересную идею, цитирую: "Все делают деньги, а количество денег напрямую зависит от запросов общества. А запросы общества совсем не в том, чтобы видеть свои недостатки и исправлять их по мере возможности. А обнаруживается это лучше всего на контрасте. Поэтому журналист должен этот контраст выявить и показать.
В этом и состоит запрос. Своего рода - шоу-бизнес". Вот такая простая, но далеко идущая мысль. Ничего, что циничная и безнадежная в смысле развития, зато одной части общества приносит доход, а другой - возможность жить, не обременяя себя заботами и тратами.
«Забычила — и получился разбой»
Что это за часть - более или менее ясно: это люди с деньгами и властью. Они же - главные "изготовители" сегодняшней российской действительности. Они оплачивают такую журналистику, делают социальный заказ на столь специфическое "творчество". Получается, что, не зная, какую часть сообщества власть-и-деньго-имущих представляет журналист, ты даже не можешь вообразить, во что выльется ваша с ним беседа. Но если знаешь, то вполне можешь представить результат, включая стиль подачи материала, выводы, последствия.
Выходит, если считать все это правдой, объяснять им что-то - совершенно бесполезно? Они выхватят из твоих слов то, что им надо, отбросят за ненадобностью все, что тебе кажется важным, ценным, - подрежут, смешают, подсиропят или подсолят и подадут как готовое блюдо, на свежую полосу. Или - на голубой экран. Контакта не происходит, стремление к контакту оказывается односторонним, не происходит обмена, а в таком случае - это чистое потребление, использование, поедание - людоедство. Однако, вернувшись от этих бесплодных рассуждений к нашей истории, скажу, что надежда на понимание меня все-таки не покидала, и стремление разъяснить, что к чему, при помощи умной и доброкачественной журналистики, не отступало.
И когда мне позвонил журналист одного из федеральных телевизионных каналов и, не ограничившись одними лишь волосами, стал въедливо и заинтересованно расспрашивать о самом феномене женской тюрьмы, я, прямо как пушкинская героиня, в мыслях молвила: "Вот он, который все исправит! Все объяснит и на свои места поставит".
И, как она, - ошиблась. Поверив интересу и пониманию, я ничего не скрыла от него, я показала ему свою работу, рассказала о ней, я проложила ему дорогу в "свою тюрьму" - ту самую женскую колонию, с которой я работаю уже пять лет. Я помогла ему встретится с людьми, которые наполнили его сюжет жизнью. И ждала откровения. То, что я увидела в семиминутном сюжете, откровением, мягко говоря, не было Динамичный видеоряд без логики и структуры - нарезка с упоминанием все тех же наращенных волос жены известного футболиста, прошитая эффектными, короткими, фразами о женских тюремных проблемах.
Проблемы упоминались серьезные - в том числе и стрижки волос, и даже пытки, применяемые для получения чистосердечного признания оперативными сотрудниками, но уже не в абстрактной "тюрьме", как это было в английской газете, а на фоне колонии, про которую я долго объясняла, что она - лучшая О том, что у каждого описанного явления есть конкретный адрес, что упомянутые беззакония происходили в СИЗО, например, или в ИВС, или в отделении милиции, в сюжете не было сказано ни слова Можно представить все то, что разразилось потом.